Автор: Екатерина Демьяновская
Инсомния может обернуться настоящей головной болью в прямом смысле слова — к такому выводу пришли корейские ученые, проанализировавшие истории болезни почти 3000 пациентов в возрасте от 19 до 69 лет из национального популяционного кросс-секционного исследования Korean Headache-Sleep Study (KHSS). У участников, страдавших бессонницей, был повышен риск развития мигрени, а также немигренозной головной боли по сравнению с людьми, у которых не было бессонницы (12,8% против 4,4% и 59,0% против 39,9% соответственно; p < 0,001 в обоих случаях) [1].
Головная боль является одной из распространенных жалоб, она беспокоит до 46% населения разных стран, из них более половины — люди трудоспособного возраста. На фоне этих удручающих цифр Южная Корея выглядит достаточно благополучно: распространенность мигрени и головной боли немигренозного типа среди корейцев составила 6,1% и 30,8% соответственно [2]. В целом в мире в структуре головной боли преобладают хроническая головная боль напряжения и мигрень, при этом на одного пациента с мигренью приходится 4 человека с головной болью напряжения [3]. Нарушения сна также характеризуются высокой распространенностью: до 10–30% [4]. Можно предположить, что у немалой части населения эти состояния сочетаются. Каждое из них имеет неблагоприятные медико-социальные последствия в виде снижения трудоспособности, обострения хронических заболеваний, ухудшения психоэмоционального статуса [5,6]. Вероятно, при сосуществовании инсомнии и мигрени их негативные эффекты суммируются и еще более значимо ухудшают качество жизни пациентов.
Действительно, исследования подтвердили, что между мигренью и бессонницей есть взаимосвязь. Например, было показано, что у людей, страдающих бессонницей в среднем на протяжении 11 лет, риск развития мигрени существенно повышается, и наоборот [7]. Корейские ученые предположили, что мигрень влияет на распространенность и клиническую картину симптомов бессонницы. И провели исследование, целью которого было:
Привлеченные в исследование 2695 участников представляли «уменьшенную копию» населения Кореи: распределение по полу, возрастным группам, уровню образования, местам жительства было примерно таким же, как в общей популяции в стране. 290 (10,8%) участников страдали бессонницей. 1273 (47,2%) участника испытали по крайней мере один приступ головной боли в течение последнего года, из них у 143 (5,3%) участников характеристики головной боли попадали под критерии мигрени. У оставшихся 1130 человек (41,9%) была диагностирована немигренозная головная боль.
Среди 290 участников с бессонницей у 37 (12,8%) была диагностирована мигрень и у 171 (59,0%) — немигренозная головная боль. Лишь 82 (28,3%) человека с бессонницей не жаловались на головную боль! Если подсчитать распространенность головной боли отдельно у участников исследования с бессонницей и без нее, то получится, что частота мигрени составляет 12,8% против 4,4% (разница достоверна, р < 0,001) и немигренозной головной боли — 59,0% против 39,9% (статистическая достоверность разницы не уточняется). Частота приступов головной боли при наличии бессонницы за один месяц была также заметно выше, чем в отсутствие нарушений сна, но разница не достигла статистической значимости (5,7 ± 8,2 против 3,2 ± 5,4, р = 0,093).
Была подтверждена реципрокная взаимосвязь инсомнии и головной боли: распространенность бессонницы среди участников с мигренью, немигренозной головной болью и без головной боли составила 25,9%, 15,1% и 5,8% соответственно. С большим отрывом и подтвержденной достоверностью разницы с другими видами головной боли лидировала мигрень. У участников с немигренозной головной болью показатели частоты приступов за месяц, оценка интенсивности боли по визуальной аналоговой шкале (ВАШ) и оценка влияния головной боли на качество жизни (Headache Impact Test-6) были значительно выше, если у респондента присутствовала бессонница. Однако связь в этом случае носила односторонний характер: в общей популяции участников наличие головной боли не оказывало существенного влияния на тяжесть бессонницы.
Список источников: